От бессилия и от дури
Не излечит даже мертвый нифелим.


Что ты увидишь в шепоте дождя за окном, что, а, детка?
Вересковые пустоши в серой дымке - память о том, чего не было или о том, чего уже никогда не будет? Влажную поступь приближающейся осени? Грустную улыбку лета? Оно не огрызается, уходя, не щелкает желтыми клыками, просто тихо уходит. Не сейчас, не теперь, потом, но близко, ближе чем улыбка фонарного столба.
Душно. Нечем дышать. Что ты скажешь, если увидишь там локальный апокалипсис, никому не видимый, но такой острый и болезненный для тебя здесь и сейчас?
Закричишь? Спрячешься? Побежишь за тревожным чемоданчиком? А он нужен вообще, этот драный чертом чемоданчик? Есть в нем универсальное средство от дури,а, от скотства, от твоей собственной тварности?
А если сквозь дождь - луна, такое редко бывает, раз в сто тысяч лет, но если луна - сквозь дождь, становится видно ложь. Не знали? Никто не знает, поэтому, как мушки, бьются в этих путах, заматываясь сами и заматывая друг друга.
А дождь слишком рано.
Слишком.
Слишком много всего для того, чтобы шел дождь. Его не должно было быть. Никогда. Потому что лето не кончается.